Как в Башкирии Москву спасли

Сайт «My Birds»

http://www.mybirds.ru/nature/story/cranes_story/bachkirya.php

Опубликовано 10 июля 2006 г.

Наконец-то самолёт вырвался из вязких мутных облаков, и под нами в свете низкого декабрьского солнца белеет земля. Среди редких извилистых речек и резных оврагов раскинулась белая равнина, расчерченная лесополосами на прямоугольники полей. На них одинаковыми белыми вздутиями выстроились стога. Покрытые инеем лесные посадки похожи на мех моей серой шубы, сшитой из небольших кусков разной высоты шерсти. Красиво, но холодно, температура в Уфе, передает стюардесса, минус 18 градусов. В такой мороз в этих краях могут выжить воробьи да дятлы, а журавли - нет. Поэтому они - перелётные птицы. Одной из них предстоит перелёт, но, к сожалению, не на собственных крыльях, а на таком вот самолёте. С ней случилась беда.

13 ноября в селе Тёплый Ключ на северо-востоке Башкирии две белые птицы держались на болоте возле речки Киги. Одна из них летала, а другая не могла летать. Её левое окровавленное крыло лучше слов, говорило о том, что кто-то стрелял в птицу, но не убил. И теперь подранка ждала незавидная участь, обессилев от голода, быть растерзанным лисицей или собакой. Но судьба распорядилась по-иному. Сельская женщина Аграфена Кузич разрешила журавлю поесть вместе с домашними гусями и через родственников сообщила госинспектору Кигинского района Флариду Латыпову, который без промедления приехал в село. Птицу поймали, смыли грязь и запекшуюся кровь, покормили и передали руководителю Салаватской госинспекции Ильдару Якупову, который в ту же ночь увёз птицу в Уфу. Здесь уже знали, кто она такая, эта раненая красавица. Людмила Едрёнкина, сотрудник МПР - орнитолог, имеющая за плечами не только университетское образование, но и стаж практической работы с птицами, нашла надёжное место, где журавлю могли помочь - научно-учебный музей Башкирского университета. Здесь в вольерах вивария под покровительством директора музея Виктора Валуева уже живут коршун, ворон, цапля, тоже ставшие жертвами человека с ружьём. Через Союз охраны птиц России и Рабочую группу по журавлям Евразии быстро нашли, где был помечен журавль, ведь на ногах стерха были надеты кольца - стандартное алюминиевое Центра кольцевания и кольцо из белого пластика с номером 201.
Я держу в руках белое пластиковое кольцо с номером 201. Нога птицы тонкая, длинная и кажется очень хрупкой для такого крупного кольца. Каково будет изящной Москве летать с ним? Ей и её ровесникам Алдану и Воронежу все-таки легче, они уже почти взрослые, перезимовали свою первую зиму в родном питомнике, сменили юношеский рыжий наряд на белый. Если не обращать внимания на отдельные рыжие перья на голове птицы, вся она, кроме чёрных первостепенных маховых перьев на вершине крыла, белая. Клюв и ноги, которые у взрослых стерхов красные, у Москвы еще бледные, розовые. Совершеннолетия стерхи достигают в возрасте от 4 до 7 лет. Труднее придется молодым, которым всего 4 месяца отроду. Вот они, ещё рыжие Алазея, Вязьма, Клязьма, Шуя, Мезень, Ошта и Паша ждут своих колец. Все они названы в честь российских рек. Вот уже и помечены, и взвешены, и промерены, и погружены в транспортные клетки с их именами и эмблемами отправителей: Питомника редких видов журавлей и его спонсора - Центра разведения и сохранения краксовых птиц и журавлей. Прощайте, родные! Так жалко с вами расставаться, ведь столько сил, и стараний, и надежд в вас вложено. От каждого из вас сохранилась ваша первая колыбель - скорлупа с личным номером, и описания каждого дня, прожитого вами в питомнике. Чем кормили, как лечили, как воспитывали вас журавли-родители, как набирали вес и как росли ваши клювы, крылья и ноги, как уже подросшие вы умели ладить друг с другом.
Грузовик увёз птиц в ночь, а утром перегруженные в багажный отсек самолёта, молодые стерхи летели навстречу с дикой природой, навстречу своей судьбе.
Стерхи - белое племя журавлей, которое в позапрошлом веке населяли всю зону тундры и лесотундры Евразии. Но крупные птицы требовали больших гнездовых участков - за короткое северное лето надо умудриться выкормить птенца и самим набрать жир для дальней миграции. А для этого необходимо много корма. Поэтому пара журавлей охраняла свои владенья, изгоняя всех других, кто покушался на кормовые ресурсы участка. Но людей, забравших у них родные болота под поселения, пашни и дороги, стерхи прогнать не смогли. Журавли стали гибнуть от голода и пуль. Бывший некогда единым, их гнездовой ареал раскололся. Обширные якутские тундры приютили основную часть стерхов, а другая часть в Западной Сибири стала постепенно угасать. Большие белые птицы, как призраки возникали перед людьми на пролёте над Каспием и в Казахстане. Не эти ли впечатления побудили дагестанца Расула Гамзатова написать стихи о душах погибших воинов, вселившихся в белых журавлей? Те, из них, кого не достигли пули, прилетали в национальный парк Кеоладео в Индии, куда съезжались толпы туристов поглядеть на редких птиц. Там было безопасно и стерхи, зная это, давали любоваться собой, близко подпускали людей с биноклями и фотоаппаратами. Часть стерхов из Западной Сибири летела вдоль западного побережья Каспия в Иран, где зимовала среди утиных скоплений на дамгах - рукотворных сооружениях - мелководьях для ловли уток. Возвышаясь белыми великанами, стерхи своим видом внушали спокойствие уткам, поэтому ловцы не обижали журавлей.

В Тюмени клетки со стерхами перегрузили в автомобиль и повезли на место выпуска - в Белозёрский заказник. Здесь на степных озерах останавливается на пролете масса водоплавающей птицы: утки, гуси, лебеди, бакланы, серые журавли. Здесь же по данным спутникового передатчика, поставленного на вольного стерха, останавливаются и они, белые сибирские журавли, покормиться и набраться сил перед следующим этапом перелёта на зимовку. Этот год уже десятый, с тех пор, когда начали выпуски молодых стерхов, выращенных в Питомнике, учёные Окского заповедника, ВНИИ охраны природы и сотрудники заказника. Сначала птиц выпустили во временную вольеру, чтобы те оправились от длительной транспортировки и осмотрелись. На следующий день открыли вольеру. Журавли недоверчиво и осторожно покинули ее. Что же делать дальше с этой представшей перед их журавлиным взором свободой? Ответ дан им от рождения - лететь! Один за другим стерхи поднялись на крыло. Впервые в жизни. Вот оказывается, зачем они вылупились из тесного яйца, зачем так долго и трудно росли, зачем их так рано отняли от родителей, зачем претерпели муки длительного сидения в трясущихся клетках.
Стая стерхов быстро привыкла к новым условиям вольной жизни. Кругом были поля, на которых можно собирать знакомое с детства зерно, в озёрах - вода и в ней всякой беспозвоночной живности для журавлиного меню достаточно. Птицы набирали силу, совершали суточные перелёты, подобно их диким собратьям с безопасной ночёвки в воде на кормёжку в поле. Рядом с Москвой всегда был белый красавец Алдан. Она еще в Питомнике выбрала его своим вниманием, а вот Воронежа не жаловала, отгоняла, когда подходил слишком близко. Сотрудники заповедника, сопровождавшие стерхов, и наблюдавшие за ними в течение месяца, покинули заказник в середине сентября. Все шло, как и должно было идти. Впереди у Москвы было еще целых три месяца счастья.
И вдруг выстрел, жгучая боль в крыле и боку заставила спуститься на землю. Болел и перестал видеть правый глаз. Алдан был где-то рядом, но он не смог помочь ей. Что было с Москвой дальше, вы знаете, но не знает этого Алдан, который безуспешно ждал, когда его спутница опять сможет лететь с ним туда, куда вел их древний инстинкт - на зимовку.
21 ноября жительница села В. Киги Альфира Альтапова видела Алдана. Он летел один.
Международный фонд охраны журавлей выделил средства на доставку Москвы домой - в питомник. Вот уже мы приземлились на башкирской земле. Морозная Уфа нам показалась тёплой и уютной оттого, что на каждом нашем шагу по Башкирской земле нас сопровождали удивительно доброжелательные люди. Это Людмила Анатольевна Едрёнкина и ее супруг Александр Витальевич, которые встретили нас прямо в аэропорту и сразу показали на большую картонную коробку: «Подойдёт для временного убежища Москвы?» Это Виктор Алексеевич Валуев, рассказавший нам всю уфимскую часть жизни Москвы. Это Полина и Костя, которые ухаживали за птицей в авиарии. Это студенты биофака университета, так живо интересовавшиеся проблемами сохранения стерха, это работники уфимского аэропорта, обеспечившие комфортный полет. Поговорка «Мир не без добрых людей» в нашем случае требовала перефразирования. Правильнее было бы сказать, «Мир полон добрых людей», но, к сожалению, и не без злых.
Что стало с Алданом? Может, кто-то тоже приютил его, если тот по неопытности не смог одолеть путь миграции в одиночку? Возможно, кто-то еще видел его. Отзовитесь, добрые люди!

к.б.н, Т.А. Кашенцева

Питомник редких видов журавлей Окского заповедника